Прошелестели шаги. Гость остановился перед чуланом и с недоумением, обращаясь к самому себе, пробормотал:

– Куда они делись?

И тут щелок победил. Звонко чихнув, попутно я тюкнулась лбом о дверь. Та легко открылась, предъявив моему взору прекрасно сидящий пиджак, обтягивающий широкие плечи. Осторожно подняла голову и вкрадчиво посмотрела на хозяина пиджака. В отличие от любвеобильной Британи, меня никогда не привлекали человеческие мужчины, но тут даже я признала, что старший брат Картера был до неприличия хорош собой и относился к тому типу, ради которого воспитанные в строгости девственницы портили репутацию и обращались к черным ведьмам за приворотами. Да и смотрел он так пристально, что умей я краснеть, то всенепременно бы покраснела. Но черных ведьм смущаться не учат.

– Дороти? – прервал он долгое молчание.

– Здрасьте, – отозвалась я из чулана самым светским тоном, на какой была способна. Вообще, если бы Картер, прежде чем исчезнуть, снабдил меня необходимым знанием о том, как зовут раннего визитера, я бы чувствовала себя раскованнее. Не называть же будущего деверя Дороти «господин старший брат Картера».

– Вы знаете, он еще жив, – заметил он, изогнув брови.

– Кто?

– Дядюшка Флинт.

– Очень за него рада.

– Но вы уже в трауре, – открыто указал он на мое черное в пол платье, наглухо застегнутое на все пуговицы.

– Дядюшки имеют дурную привычку так внезапно умирать, что, поверьте моему опыту, надеть траур никогда не бывает лишним, – с чопорным видом заметила я и, заставив гостя потесниться, вышла из чулана. За моей спиной с треском посыпались садовые инструменты.

– Добро пожаловать в наш дом, – сделав вид, будто не заметила чудовищного грохота, поприветствовала я гостя.

– А где Картер? – наконец отмер он от моей невообразимой вежливости.

– На пробежке, – соврала я.

– Картер?! – поперхнулся мужчина. – И давно он начал бегать?

– С сегодняшнего утра. Как час назад обнаружил, что семейный перстень потерял, так и побежал рысцой в западный квартал.

Некоторое время мы снова рассматривали друг друга. Не могу утверждать, что там видел в лице Дороти визитер, надеюсь, что не перепутала магическое плетение и не оставила себе кошачьих глаз, но я с большим любопытством изучала по-мужски красивое лицо с едва заметной щетиной на подбородке.

Откровенно говоря, мне с трудом представлялось, как встречали дорогих (и не очень) гостей обычные люди, не обремененные кровной местью, родовыми проклятьями или клановой враждой. Черные ведьмы обычно собирались только по трем поводам: похороны, свадьбы и ночь Кровавой луны, к счастью, случавшейся не чаще пары раз за сто лет. Но, живя среди людей, я заметила, что когда они пытались вежливо заткнуть собеседника, то обязательно заставляли его что-нибудь пить или жевать. Вроде, когда я ем, то глух и нем. Чтобы лишить человека слуха или голоса, мне не требовалось даже напрягаться, щелчок пальцами, пара правильных слов и никаких разговоров на две недели вперед, но вряд ли будущий родственник Дороти оценил бы настолько сногсшибательное гостеприимство.

– Может быть, чаю? – из вежливости предложила я.

– Было бы неплохо, – согласился он, предполагаю, тоже из вежливости и так меня напряг, хоть зубами скрипи. – Может, пройдем в гостиную?

Только сейчас стало ясно, что мы по-прежнему подпирали двери чулана. Вернее, подпирала я – спиной, а гость нависал надо мной, заставляя чувствовать себя по-женски хрупкой.

– Конечно. Добро пожаловать в наш дом.

– Вы уже говорили, – сухо отозвался брат Картера.

– Знаю, – не растерялась я, – но решила еще раз повторить, вдруг вы не расслышали. Какого вам чаю сделать? Черного, молочного или ромашкового?

– Вашего фирменного, – попросил он мой затылок, и от неожиданности я икнула.

Без преувеличений, именно икнула.

Как правило, после фирменного чая черной ведьмы выживали только черные ведьмы. Конечно, если на них лежало заклятье беспрерывного везения. В принципе, на том оно и сгорало.

Но от хозяйственного подвига меня спас вернувшийся хозяин дома. В тишине мужской спальни вдруг раздался ужасающий грохот, как будто перевернули гардероб, а следом прозвучали сдавленные ругательства. Наконец дверь комнаты широко распахнулась и в коридор вывалился распаренный Картер. Он на ходу застегивал измятую рубашку, явно наугад вытащенную из приснопамятного шкафа. Безымянный палец правой руки украшал массивный перстень с драгоценным камнем кроваво-красного цвета.

Едва не столкнувшись с нами, Картер точно врос в пол и ошарашенно уставился на меня:

– Дороти? Ты?!

– А ты здесь ожидал обнаружить единственную в Сельгросе черную ведьму? – изогнула я брови и добавила сквозь зубы: – После пробежки ты вошел через окно.

В отличие от внешности, голос маскирующий амулет не изменял.

– Я разогнался и не вписался в двери, – брякнул Картер и обратил внимание на родственника: – Уильям, брат! Давненько не виделись!

Он расставил руки для дружеских объятий. На мой взгляд, с радушием жених переигрывал, но не мне было судить о принятых в людских домах традициях. Однако старший брат отшатнулся и вместо приветствий сморщился:

– Ты весь в пятнах.

– У меня была синюха, – не моргнув глазом соврал Картер и добавил: – Я уже незаразный.

– Да? А выглядит так, как будто ты недельный труп, – проворчал Уильям.

– Если бы у него были трупные пятна, то он бы сейчас не ходил, – заметила я с умным видом. – По крайней мере, не так резво и точно не сумел бы войти в окно. Это я вам как дочь профессионального некроманта заявляю.

Возникла странная пауза.

– Пройдем в гостиную, – наконец предложил Уильям, как будто именно мы завалились к нему в гости с утра пораньше, а не наоборот. – У меня к вам серьезные новости, и лучше их выслушать сидя.

Он будто собирался рассказать нам о том, что кому-то тоже не повезло превратиться в жабу.

– А как же чай? – уточнила я, все еще желая ради бедняжки Дороти продемонстрировать хорошие манеры.

– Она предложила тебе чай?! – испугался Картер, обращаясь к брату. – Не смей ничего брать из ее рук! Пойдемте лучше в таверну! Милая, как ты смотришь на таверну?

– Никак не смотрю, – хмыкнула я. – Из наших окон ее не видно.

– Откровенно сказать, у меня времени всего пятнадцать минут, – тихим голосом предупредил Уильям. Уверена, что он находился в последней стадии восхищения от нашего неудержимого семейного единения. Верно, потому и смотрел на нас с Картером как на чокнутых.

Наконец мы выбрались из коридорчика, для троих человек, откровенно сказать, тесноватого, и вольготно разместились на полосатых диванах.